Ренегат
Ну да ясень пень не обычным, иначе уже шли возмущения.
Кэтрин была не настолько предсказуемой, чтобы тратить время у чужой одежды первостепенно из-за банального обыска, нет, ей во-первых пригодились бы документы, во-вторых новая маскировка в случае чего, ну, а в-третьих какого черта смущаться другой особи женского пола, к конце концов в квартире Ренегат не было парового отопления - пускай мерзнет. И да, девушка не нагибалась, а опустилась на одно колено.
-А тебе не кажется, что будь все дело только в юбке - я бы воспользовалась иной тактикой и иными средствами? - Кассандра вновь приняла материальную форму, когда ее потенциальная противница присела у одежды агента. В то время как молодая женщина стояла в двух метрах от Катерины, с вполне миролюбивым интересом разглядывая девушку, что было бы редкостью для человека на Адской Земле, но не для той штуковины, которой являлась Касс, так что в данном случае это таки вызывало недоверие у Кэтрин.
-Нет. - твердо и машинально ответила Екатерина, всё обстояло именно так с её точки зрения - с ней нагло играют.
-Я право ожидала более теплый прием. За чашкой чая или кофе, - продолжала раздражать Кэт Кассандра, на что первая справедливо рассудила: "Нефиг выпендриваться, в башке ветер гуляет просто.". До Касс должно было начать доходить, насколько теплые приемы в духе хозяйки этого жилища, тем более после того как её предупредили несколькими невербальными способами не начинать нарываться на уставшую воительницу. Вполне возможно было найти скорее бомбу с таймером в складках туалета полу призрака, нежели что менее опаснее. Девушка не глядя прощупала рукой с зажатой рацией "личину" агента, не найдя ничего отдаленно напоминающие бомбу, Кэтрин всё же не стала возвращать агенту её прикрытие - можно считать это мерой воспитания, за излишнее баловство.
-Можешь проверить все карманы - оружия ты в них не найдешь. - дальше поисков взрывчатки воительница не пошла. Зыркнув в направлении открытой двери в освещенный общий коридор этажа, Ренегат встала на обе ноги и выпрямилась, всё ещё решительно придерживая правой рукой пистолет у своего мозга. Кэт была не в духе, до сели всё что делала её гостья испытывало терпение Ренегат, а также откладывала у последней первое впечатление, которое можно было произвести только один раз.
"На будущие - обзавестись газовыми гранатами" - угрюмо пронеслось в голове принявшейся медленно отступать к выходу воительнице.
-Гость должен вести себя так, чтобы хозяин чувствовал себя как дома. - холодно принялась прощаться Кэтти потянувшись двумя пальцами левой руки за ключами в замочной скважине своей входной двери.
Острый взгляд пепельных глаз не то чтобы следил за белокурой, а скорее давал в который раз той понять, что та страдает непонятно чем: приходит без приглашения, начинает неуместно шутить, разводит непонятные философские рассуждения, начинает угрожать, устраивает показуху, считает, что знает ход мыслей Екатерины и в завершении практически не оставляет у той побуждения даже задавать вопросы. Да, в сознании Ренегат всё ещё оставалось смутное чувство, что Чертов Крестик так себя не ведёт судя из опыта, но причин разбираться в этой интриге у девушки всё ещё не было.
Дейв
Они без проблем покинули пределы гостиницы, и Дейв, озираясь по сторонам и едва поспевая за спешащим вперед Болри, с брезгливым недоумением думал о короткой заминке.
«И это все? Все будет так просто и спокойно?»
Они быстро достигли широкой круглой площади, которую венчал величественный монумент, исчезающий в обманчивом облаке тумана, окутавшего весь город. Капитан спешил, он явно понимал, что время уходит очень быстро, и теперь они едва успевают. Должно быть, думал Дейв, легкой трусцой направляясь за Болри, он единственный знает, какое наказание ждет его и его группу, если они провалят задание. Судя по всему, Кровавые Паладины поспевали только минута в минуту, без запасного времени.
Капитан, опустившись на колено, щелкнул замком своей ноши и выпрямился, держа в руках золотой диск с семью самоцветами. Эта вещица невольно привлекла внимание как и Дейва, так и солдат.
«Это ключ к монументу?»
- Ну вот практически и все, - произнес капитан, оглядывая опустевшую улицу - рядом с Паладинами народ не очень-то стремился находиться, - Если не хотите лишний раз испытывать на себе ощущения смерти - подыщите трех-четырех человек. Для того, чтобы активировать механизм монумента еще потребуется принести жертву... Да, в этом Промежуточном микромире по сути умереть невозможно, но вряд ли вам хочется испытывать на собственной шкуре свойства мясорубки, обнаруженные колесом смеха... На все про все у вас десять минут, парни.
Взгляды солдат перешли с капитана на художника, и Дейв понял, что ответственным за выполнение приказа является он.
Дейв махнул рукой Паладинам и бодро сбежал с небольшого возвышения перед постаментом, по большим, низким ступеням, выбегая на площадь и останавливаясь. Боевики, лязгая доспехами и бряцая допотопным оружием, скатились следом, замерев перед младшим лейтенант-капелланом широким полукругом на почтительном расстоянии в пару метров. Они действовали слажено и быстро, четко ловили быстрые командные жесты командиров, но на Дейва это не произвело никакого впечатления. Как человек, далекий от военного дела, дисциплина своих подчиненных, которых назвать таковыми можно было с большой натяжкой – учитывая, что сам Дейв никакой ни лейтенант-капеллан - не приводила его в восторг.
Площадь была пуста, и лишь на отходящих от нее в разные стороны улицах виднелись силуэты людей. Туман здесь, на открытом пространстве, показался Дейву еще гуще. Он обвел быстрым и внимательным взглядом напряженные лица людей, готовых действовать.
- Ну ладно, джентльмены. Вы слышали
В комнате курился сигаретный дым и ненависть.
Руки, лежащие на пустой девственно чистой и белой столешнице, были скованы наручниками на короткой цепочке. Еще одна цепь крепилась от наручников к привинченному к полу столу. Поджатые под стул ноги Дейва так же сковывали массивные сияющие кандалы. Художник, ослепленный ярким сиянием удерживающего его металла, сутулясь, смотрел на стол прямо перед собой.
Сидящая на против женщина с задумчивым разочарованием смотрела на него. Это была одна из их последних встреч – обсудить кое-какие детали, касающиеся условий содержания, единственный повод для них. Беверли была хорошим адвокатом, но она выбрала дело не по своим зубам.
Бауэрс прекрасно знала, как он не любил, когда она курит. И поэтому сегодня сигаретный дым приводил Дейва в тихое бешенство.
Дейв считал, что она и впрямь ненавидит его. Все это время, все эти два месяца можно было следить за тем, как участливый настрой и желание во чтобы то ни стало выиграть это дело, медленно но верно перерастает в отвращение. Дейв же ненавидел за то, что она все это время скрывает свои чувства за этой вежливой маской показушной учтивости. За последнюю неделю, когда приговор был уже очевидным, Дейв хотел, чтобы каждую свою встречу она начинала словами «Злобный бездушный ублюдок! Как тебя земля носит? Почему ты до сих пор не повесился?!» Но ничего подобного не было; Беверли всегда держалась вежливо и сдержанно – особенно после того, как она поняла, кем является Дейв, и что их дело проиграно. Она до сих пор бьется как рыба об лед, пытаясь улучшить условия содержания. Стоило признать, благодаря стараниям этой женщины Дейв может и дальше заниматься писанием картин, чтением книг, перепиской, учитывая в том числе и электронную почту. Но самое главное, Дейв с самого первого дня работал в разрез со своим адвокатом. Он не отрицал ничего, что было вынесено против него.
«Керолайн наняла эту Бауэрс. Но ее услуги мне не нужны».
День за днем Дейв лишь усугублял свое положение своим пассивным поведением и нежеланием вырваться любой ценой. Это было бесполезно, все улики шли против него, и он не отрицал этого.
«Такова ее работа».
- Чем Вы намерены заняться в ожидании приговора?
Такой вопрос вполне в духе Беверли.
- Буду работать и дальше. Допишу свою книгу по сюрреализму, буду переписываться с теми, кто этого захочет. В мире еще есть люди, которым хоть что-то интересно…
- Думаете, успеете закончить книгу?..
Дейв не понимал: она и вправду такая дура или просто издевается над ним в отместку за провал этого дела? Конечно, она хотела выиграть, она хотела вытащить Дейва, во что бы то ни стало. Это был бы блестящий успех – знаменитый художник оправдан! Полиция – косорылые уроды! Стыд и срам!..
Дейв вспомнил, как его взяли. Горячие парни из полиции делали все правильно. Перед первым слушанием о многочисленных убийствах Дейву, как и подобает, устроили небольшой поход к психиатру. Еще никто не знал, что двигало Дейвом, и поэтому обследование было не очень тщательным и глубоким; будь оно таким, доктор, возможно, к своему удивлению, обнаружил бы за этим бледным мучнистым лицом зловещие глубины, полные тьмы. Дейв в то время пребывал в раздраженном, злобном расположении духа; но люди допустили первую, но, следует заметить, последнюю ошибку, и поместили художника в обычную тюрьму общего заключения после вынесения приговора. На третий день, когда Дейв перечитывал Блейка во внутреннем дворике, к нему подошли трое, посчитавших человека, который читает Блейка и носит очки легкой добычей.
Дейв, не знакомый с тюрьмой, не понимал, почему трое заключенных, двое из которых демонстративно держали короткие заточки из ручек ложек, с ходу перешли к таким оскорблениям. Хотя, он уже и не хотел понимать – Мартихор уже разинул пасть, полную акульих зубов, исторгая рык.
- Как пение флейты, - тихо проговорил он, закладывая страницу закладкой, снимая и бережно кладя на столик очки, и поднимаясь на ноги. Он успел схватить одного за запястье и за затылок – дальше его оглушил влажный удар, и ослепила горячая кровь, брызнувшая ручьем из расплющенного в лепешку носа; помимо этого, позже врачи обнаружат у заключенного тяжелое сотрясение мозга. Дейв, завладевший заточкой, одним выпадом превратил второго в инвалида. К счастью, это оружие было погано сработано, и было слишком коротким, чтобы, пронзив глаз, достать до мозга. Третий успел отреагировать, всадив свою заточку в живот Дейва, но тот, ослепленный кровью, уже ничего не соображал. Согнувшись, он завел руку за спину своего противника и коротким, похожим на стежок швейной машинки ударом пырнул его в левую почку. Все это завершилось меньше, чем за десять секунд; подоспевшей охране оставалось лишь браниться, вызвать медиков и снова браниться…
После двух недель, проведенных в лазарете – рана оказалась очень болезненной, но совершенно пустяковой – Дейва вновь подвергли психиатрической экспертизе, на этот раз более тщательно. Но было поздно – Мартихор, удовлетворенный резней во дворике тюрьмы, уже крепко спал. Дейва перевели тюрьму особого режима в одиночную камеру, которая станет его самым худшим пристанищем за всю его жизнь. Он никогда не знал, как скоро за время его пребывания в этой клетке его уведомят о последних днях перед казнью.
- Успею, - глухо рокочет Дейв, едва ворочая пересохшим языком, - мне остались лишь пара десятков страниц…
Бауэрс нервно зазерзала на своем месте:
- Ладно, Дейв, зачем Вы это сделали? Скажите мне, хотя бы сейчас?..
Художник закрыл глаза и на этот раз явственно представил Беверли на полу, в расползающейся луже крови – на этом белом свету она будет почти черной – с изумленным взглядом, устремленным в потолок и расшибленным пепельницей виском. В ее пальцах будет дымиться проклятая сигарета.
- Вы не поймете.
- Ах вот как?... быть может, просто не хотите?
- Наверное, потому, что я и сам не могу сказать, почему я убивал их.
Дейв тяжело смотрел на адвоката; все это они уже проходили. Экспертиза выяснила, что Дейв не считает себя «санитаром городских джунглей», посланником высших сил и никогда не водил дружбу с зелеными человечками. Заявление Дейва было искренним. Он и вправду не мог точно ответить, зачем и почему.
Художник выпрямился и заворочал головой из стороны в сторону, его взгляд из-за поблескивающих на ярком свету очков выражал тихое мучение. Словно бы почувствовав, что Дейв хочет уйти, Бауэрс нажала кнопку на столешнице на своей стороне, и до слуха донесся приглушенный сигнал. Дверь за спиной Дейва лязгнула массивным запором.
- Большое Вам спасибо, миссис Бауэрс, - проговорил Дейв, пристально глядя только на адвоката, пока четверо охранников со всеми предосторожностями освобождали его от стола, - нет, честно. Вы и вправду знали
что нужно делать. Глушите первых попавшихся. Вперед.
Солдаты бросились врассыпную, каждый в сторону определенной улицы, ответвлявшейся от центральной площади Танатоса. Дейв, заложив руку за спину, внимательно проследил за тем, как их фигуры становились размытыми, блекли на фоне тумана. Отвернувшись, он начал медленно и спокойно прогуливаться из стороны в сторону, оставаясь на своем месте. Изредка Дейв поглядывал на фигуру Болри, неподвижно стоящего на возвышении у самого монумента. Художник подумал, что, если бы не временные метаморфозы, капитан бы сиюминутно поглядывал на часы.
Солдаты вернулись быстро, по крайней мере, быстрее, чем рассчитывал Дейв. Их возвращение было не таким резвым из-за тяжести: каждый из них нес по неподвижному телу.
Паладины управились за какое-то время, похоже, в рамки, установленные капитаном. Дейв и солдаты, несущие оглушенные тела первых попавшихся им жителей Танатоса, не хватившим ума убраться подальше или тех, кому просто не повезло, поднялись по ступеням к ожидающему их капитану.